СТАНОВЛЕНИЕ ТЕАТРА

ТЕАТР... Мы не знаем более емкого, мудрого, волнующего слова. Для нас театр — это жизнь. Так получилось. Во всяком случае, все эти десять лет существования нашего театра. Его история и наши собственные судьбы — две нити одного каната. Часто после работы в театре или репетиции не было сил ехать домой — засыпали тут же, а утром — кто мог, ехал на работу, кто не мог, тот не ехал, кто мог — продолжал строить театр или репетировать, — смотря по тому, какой это был период нашей истории.

Верили ли мы, что создадим настоящий театр? Мечтали ли о так называемой профессионализации? — Нет. Мы просто каждый день, каждый месяц и год что-то доделывали, что-то строили, репетировали, играли спектакли, не задумываясь о том, к чему это нас в конце концов приведет.

Театр стал потребностью души, большей частью нашей жизни, и уже трудно представить было, как проходила эта наша жизнь без него. Как сурово мы затихали и сосредотачивались в дни испытаний для нашего театра, например, раскатистого отдаленного министерского грома, приказа о запрещении театра. Как буйно мы радовались первым публикациям, удачным премьерам, театральным свадьбам, новым усилительным системам и подвалу, отвоеванному у никого и части улицы, отгороженному кирпичами и превращенному в фойе-гардероб с крючками, вбитыми в бывшую уличную стену!

ТЕАТР... Наша жизнь. Наше дыхание и надежда... Наша возможность сотворить чью-то судьбу, выйти с ней к людям и повести разговор. И почувствовав ответный отклик в ста душах сразу, выйти на поклон, как бы охватывая взглядом всех и каждого в этом зале, где каждый стул обрезан и прибит Сергеем Беляковичем, а потолок покрашен Надеждой Бадаковой, а фонари подвешены Виктором Авиловым и всеми нами.

Возвышенно и только так мы относимся к театру...

Уезжая куда-нибудь, я прощаюсь с НИМ. Прихожу в пустой темнеющий зал и — прощаюсь. Театр пуст, но — полон. Отзвуки спектаклей, отголоски чьих-то страданий, смех и слезы блуждают в полусвете дежурной лампы... В полутемных рядах грезятся человеческие лица, мерцающие глаза, затаившееся дыхание... Тишина. Чуть слышно улицу... Прощай, Театр, прощай до... допустим, до 26 августа!

Чего мы добились за эти 10 лет? Каких успехов? Не знаю. Мы делали спектакли. По-разному делали... «Ревизор», например, за 10 дней. Я был болен, репетировал, лежа на рядах, укутанный во всякие фуфайки. Я не мог остановить процесс, не мог остановиться сам. Спектакль рождался с трудом. И до сих пор болен.

Стоп. Двадцать пять спектаклей в репертуаре. Стоп. Хватит. Прошло 10 лет. Давайте подумаем и вспомним...

Товарищи! Прошло 10 лет. Мы существуем 10 лет. Счастливое время. Напряженный, творческий, радостный, испепеляющий труд. Мы постарели — да. Ну и что же?! А зато мы — Театр! Никто никогда себя не жалел, теряли голоса, играли подряд в день по пять спектаклей, боролись с пьянством — победили, театр горел — потушили, кирпич воровали, на гастроли ездили, дни рождения справляли, а сколько свадеб! А детей-то сколько, господи! Новое, юго-западное поколение.

Товарищи, мы — гении.

Даже если мы сейчас распадемся через 10 лет, как битлы, и то уже есть чего вспомнить, взгрустнуть и пожалеть. Будь же ты вовек благословенно! Кто сказал, что земля умерла?

У нас дыхание на вторую десятилетку открылось.